СуперСафин
По сути, Сафин – сегодня один из самых завидных женихов в России. Красавец почти двухметрового роста, миллионер (сумма заработанных призовых за карьеру – почти 12 миллионов долларов плюс почти миллион за январскую победу в Мельбурне), дом в Монте-Карло, как у всякой уважающей себя теннисной звезды, 25 лет, карьера на взлете, ездит по всему миру, знаменит. Если бы в России составлялись списки самых красивых людей, как это делают в США уже много лет, он наверняка бы туда попал.Марат молчалив, он так и не научился гладко и пафосно говорить, как положено спортивному кумиру нации. Он прячет что-то в себе. Он гордый. И, наверное, это правильно. Тихо косноязычен по-русски, немногословно шутлив по-английски, когда после победы подходит к микрофону и говорит с публикой, грозен по-испански, когда обращается к судьям-испанцам (кстати, в теннисном мире знают его честность и то, что он никогда не пытается «зажуливать» спорные мячи). Эта его органичность, абсолютная естественность на корте, неотразимая сексуальность огромного застенчивого парня – сделали Марата звездой, а не только его победы. Завидовать той неведомой избраннице Марата, которая покорит его сердце (о ней – позже), я бы не стал. Ведь кто такой теннисист-профессионал из первой сотни или тем более десятки? Простой солдат. Мышцы и связки натружены, кости болят, за плечами огромная сумка, голова занята предстоящим сражением, но главное – график. Тот самый график жизни, который издали кажется таким заманчивым. Рим-Токио-Нью-Йорк-Мельбурн-Рим-Париж-Гамбург. Здорово, правда? Но – каждую неделю, без перерывов. Так что будущей избраннице Сафина вряд ли удастся насладиться в полной мере и домом в Монте-Карло, и дорогими машинами, и другими атрибутами роскошной жизни. Ее ожидают одинаково хорошие бесконечные отели и рестораны, долгие авиаперелеты и многочасовое сидение под жарким солнцем на трибуне. Мячик налево – мячик направо. Счастливое супружество – вообще привилегия считанных единиц в мировом теннисе (Линдсей Дэвенпорт, Андре Агасси-Штефи Графф, Жюстин Эннен-Арден, других примеров и на память-то не приходит). Развалившихся романов и браков (ярчайший пример - тот же Кафельников) гораздо больше. Настоящие взрослые отношения, а тем более ребенок, ведение совместного хозяйства – откладываются, как правило, на потом. Впрочем, если обо всем этом спросить Сафина прямо, он бы наверняка только ухмыльнулся в ответ. Гордый очень. И молчаливый парень. Несловоохотливый. Настоящий мачо, если в этом нерусском слове есть хоть какой-то позитивный оттенок (в чем я, честно говоря, сильно сомневаюсь). Гордость у него, кстати, не напускная. Хотя долгое время казалось, что это не гордость, а простое мальчишеское пижонство. Говорят, еще в детстве Марат попросил родителей: «Мама, папа, не надо ездить со мной на турниры. Мне так будет легче». И после этого стал выигрывать все. Для тех, кто хоть раз видел, как проходят детские соревнования по теннису – эта деталь скажет многое. Родители, облепившие корт, до сердечных колик болеющие за свое чадо, вытирающие ему сопли и слезы, подносящие воду в бутылках, спорящие до хрипоты с судьями, таскающие ракетки и сумки, привозящие и увозящие детей в отдаленные уголки Москвы и Подмосковья – такой же атрибут тенниса, как, я не знаю, желтые мячи. Без родителей жизнь юного теннисиста вообще немыслима. Это особый спорт и особый вид инфантилизма. Марат избавился от него лет в 12. И тогда родители нашли спонсора, чтобы отправить его в Испанию, в теннисную академию. Сами же остались в России, воспитывать младшую сестру Марата – Динару. Они поняли: мальчик справится. Чему же он научился в Испании? Нескольким вещам: не бояться солнца, тренироваться два раза в день при любом раскладе (а хорошей технике можно научиться и в России), разговаривать свободно по-испански и по-английски, не бояться перелетов-переездов, жить без родителей и… И еще одной вещи. Просиживая в дешевых кабачках Валенсии долгие часы послеполуденной жаркой сиесты вместе с испанцами – он научился чему-то еще, что было заложено в нем с самого начала, но, может быть, не смогло бы раскрыться до конца в теплой, расслабленной, уютной московской жизни. Испанскому менталитету? Мрачноватой внутренней силе испанских мужчин? Этому пресловутому мачизму? Кто знает… Когда я смотрю игру Марата, например, последний его звездный матч с Федерером в финале чемпионата Австралии, и вижу, как он копит в себе эту страшную энергию, копит и затем выбрасывает ее наружу – я начинаю думать об этом его одиноком детстве и понимаю: нет, Марат не похож на всех тех русских чемпионов, про которых я что-то знаю. Совсем не похож. Я глубоко убежден, что почти каждый наш спортсмен – в глубине души суеверный мистик. И если нашему чемпиону кажется, что Бог отвернулся, что фарта нет, что «не его день» – все валится из рук. По-другому, по-скучному, это называется «психологической неустойчивостью». Марат изначально другой. Он довольно рано понял, что Бог любит упрямых, гордых. Поэтому-то он так страстно разговаривает на корте с самим собой – такого глубокого рева, таких драматических жестов, такого красивого лица и такой потрясающей мимики в мировом теннисе, пожалуй, больше нет. По своим природным данным Марат настоящий гигант. Но именно чудовищная сила удара и природные габариты сыграли с ним в начале карьеры плохую шутку: он поначалу просто не верил, что может кому-то проигрывать, ломал ракетки чуть ли не сотнями, выходил из себя, выпускал попусту всю игровую ярость, и, в конце концов, заработал тяжелую травму спины. Немногие возвращаются на вершину после такого долгого перерыва – но он вернулся. О его личной жизни не известно почти ничего. Ну да, появилась на трибунах красивая девушка Даша, рядом с двумя тренерами-иностранцами. Ну да, куда-то исчез на пару дней после приезда в Москву. Ну, вот и все. По сравнению с Кафельниковым, вся семейная жизнь которого была нараспашку – как и сам Женя, весь, до последней клеточки – разительный контраст. Марат играет с тремя золотыми цепочками на шее – на одной висит кольцо, на другой какой-то странный амулет, на третьей вроде бы крест. Во время игры цепочки окончательно перепутываются. Разобраться в его символах веры по этим цепочкам непросто. Впрочем, и разглядеть их во время игры почти невозможно: в перерывах между геймами Марат сидит низко склонив голову, упираясь взглядом в ту землю, от которой отскакивают мячи его судьбы. Город женщин |